О встрече ОПЕК и выполнении перспективах выполнения решений, возможном сокращении добычи в РФ, налогообложении отрасли, перспективах работы компании в Иране рассказал в интервью президент НК «Лукойл» Вагит Алекперов на Международном инвестиционном форуме в Сочи.
— Недавно в Алжире прошла встреча стран производителей нефти ОПЕК при участии России, и договорились зафиксировать добычу на определённом уровне. Вот как вы оцениваете это решение, и будут ли все страны придерживаться?
— Это была очень важная встреча, потому что там были не только страны ОПЕК, но и независимые производители, такие как Россия, Норвегия, Азербайджан — крупные производители. Поэтому и все ждали результата. И то, что страны пришли к общему пониманию, что не обходимо влияние на объем производства, нас уже обнадежило, и рынок это приветствовал. Тот рост цены, который был продемонстрирован показал – 5% роста. В сложившейся ситуации одно дело, это сказать, что мы хотим влиять на рынок и двигаться к справедливой цене, а другое дело, реально разместить квоты каждой стране. В конце ноября, пройдет очень серьёзная встреча, основная конференция стран членов ОПЕК, на которой будет уже рассматривать конкретные предложения в разрезе каждой страны. Именно от этой встречи будет зависеть, как мы будем видеть рынок 2017-го, 18-го, 19-го года.
— А если говорить про Лукойл, вы готовы сокращать добычу?
— Да, если будет на уровне отрасли будет принято такое решение о регулировании объемов ради общей координации со стороны ОПЕК, конечно мы поддержим министерство энергетики России с учетом того, что будет регулирование рынка.
— Но ведь вам необходимо какое-то время для того чтобы это сделать, это же нельзя сделает одномоментно?
— Да, разумеется. Я не думаю, что это будут какие-то большие объемы, которые будут приходиться на Российскую Федерацию. Плюс, мы уже выходим на уровень стабильной добычи нефти. И в перспективе, российские объёмы нефти скорей всего, будут снижаться в связи с тем, что налоговый манёвр, налоговая нестабильность, которая сегодня есть в нашей стране, они не стимулируют инвестиции, и они вымывают инвестиционные источники у нефтяных компаний, которые активно работают на российском рынке.
— Про налоги предлагаю поговорить немного позже, вернемся к встрече в Алжире. Как это может в среднесрочной перспективе отразиться на нефтяных котировках. Вот, например, банк Goldman Sachs прогнозирует, что в начале 2017-го года цены могут вырасти на 7 – 10 долларов. Вы согласны с такими оценками?
— Да. Я думаю, что это объективно, но в то же время, нам надо учитывать, что колоссальные запасы сланцевой нефти, которые сегодня открыты на территории Соединенных Штатов, их объемы регулируются только экономикой производства, но не отсутствием оборудования, отсутствием людского потенциала. Американцы достаточно мобильные люди, они быстро собираются для решения той или иной проблемы. Если цена будет стремительно приближаться к 60-ти долларам за баррель, в подобных условиях основная часть месторождений начнут снова производить продукцию, а уже эти компании не будут подвержены регулированию со стороны правительства Соединенных Штатов. И, конечно, тогда это рынок будет править. Я не думаю, что сегодня цена и наши ожидания должны уходить далеко за 50 долларов. Все-таки средняя цена, которую мы видим в 17-м году на международном рынке нефти, она постоянно колеблется на уровне 50 долларов или чуть больше.
— Правительство России закладывает в бюджет на ближайшие 3 года уровень цен 40 долларов за баррель. Цена вокруг этого уровня может колебаться в ближайшие 3 года, либо она будет немного выше?
— Я думаю, что это объективно. Потому что мы еще не знаем и реакции рынка, мы не знаем еще тех действий, которые произойдут. Цена нефти 40 долларов, то, что закладывает правительство России, оно объективно для начала 17-го года, а уж потом в середине 17-го года можно будет корректировки вносить. Наша компания тоже заложила на 17-й год среднегодовую цену 40 долларов.
— Решение ОПЕК не затрагивает Иран. Как на ваш взгляд, когда стана достигнет досанкционного уровня добычи, какие перспективы работы компании там?
— Я думаю, что Иран уже вышел на тот уровень около 4-х миллионов баррелей, которые он производил в досанкционный период времени. Эти результаты или достигнуты по многим месторождениям, или близки к достижению. Сегодня Ирану необходимы колоссальные инвестиции для того, чтобы повести реабилитацию действующих месторождений, поднять их производительность, плюс, вовлечь новые проекты. Такие проекты новые очереди месторождения «Южный парс», другие новые проекты месторождений, где уже была произведена геологоразведка, это сдерживается отсутствием законодательства.
Мы надеемся, что в октябре месяце уже будут утверждены законы на территории Ирана, и мы уже сможем активно в следующем году приступить к обсуждению контрактов на инвестиционную деятельность на территории Ирана. Ранее того, когда будет законодательство, конечно, ни один инвестор не будет начинать практические действия. Мы ведем камеральную работу, но к практическим действиям приступим только после закона, а это минимум еще 2 – 3 года необходимо для того, чтобы получить реальную продукцию, даже уже по реабилитации месторождений, и 5 – 7 лет для геологоразведочных проектов.
— Если говорить про налоги для нефтяников, вы готовы к новым изменениям?
— Очень сложно сегодня работает отрасль. В последние годы творится какая-то чехарда с налоговыми маневрами. Большой налоговый маневр, малый налоговый манёвр, корректировка большого налога. У нас каждый год меняются правила игры. Мы понимаем все сложности, которые есть в стране, это и внешние вызовы, и резкое падение цены, но мы по любому должны выработать постоянную систему налогообложения.
Такая отрасль как нефтяная и газовая, которая имеет огромный инвестиционный цикл, огромную инерционность, они не могут работать в ручном управлении. Они не могут работать по разовому решению министерства финансов или правительства. Мы должны иметь правила игры хотя бы стабильные на 5 – 7 лет, на тот инвестиционный цикл, который мы планируем для подготовки в ввода месторождений. Конечно нас не радуют те предложения, которые сегодня Минфин делает, то есть все отрасли получают льготы одна нефтяная и газовая промышленность получает увеличение налоговой нагрузки.
Экспорт пшеницы снимается, экспортные пошлины на нефтяную газовую промышленность накладываются сегодня дополнительное налоговое бремя. Все отрасли машиностроения закрывают российский рынок от внешней конкуренции, вводят импортные пошлятины. Это и машиностроители, которые работают у нас и производители труб, которые работают. Наша отрасль увеличивает налоговую нагрузку, плюс имеет замкнутый рынок, который дополнительно изымает наши средства, то есть сегодня отрасль, которая является локомотивом, где на одного работающего работает 11 смежников, находится под давлением, то есть, мы долго говорим, что мы на грани того, что начнется снижение добычи.
Нас не слышат, потому что последние 5 лет мы об этом говорим, но мы профессионалы, мы понимаем, что запасы не пополняются, месторождения новые не подготавливаются, и это произойдет. И потребуются колоссальные деньги не для того чтобы нарастить добычу, а стабилизировать ее.
Нельзя этого допускать, наша страна уже в период Советского Союза проходила все это, мы добывали 360 миллионов тонн. Только стабильная налоговая система двухтысячных годов позволила начать наращивать добычу. И мы сегодня пришли к такому уникальному результату, который демонстрируем. За счет чего, за свет стабильной налоговой системы. За счет возможностей привлечь новые технологии, за счет возможностей иметь инвестиционный потенциал.
Источник: vestifinance.ru
